Заговоры на выигрыш в суде. Оставь надежду на защиту, всяк к ним приходящий Заговор чтобы обидчик забрал из суда заявление

Наказать обидчика поможет заговор . В жизни мы сталкиваемся со всякими людьми. Далеко не каждый из них испытывает к нам позитивные, добрые чувства. К сожалению, мир полон зла. Оно, так или иначе, воплощается в конкретных людях, которые стараются отыграться на ближних. Когда сталкиваешься с такой ситуацией, первая реакция – ответная агрессия. На оскорбление хочется сказать «пару ласковых», на обиду – причинить зло.

Только это не совсем верное решение. Так же можно мир до разрушения довести. Ну, если не всю планету, то свою жизнь испортить, точно. Зачем? Столкнувшись со злом в любой форме лучше остановиться и подумать о себе. Вы итак уже подверглись агрессии. Зачем ее многократно умножать. Ведь понятно, что резкость с вашей стороны не останется без ответа оппонента. Или интрига, основанная на обиде, обязательно вызовет подобную реакцию со стороны оппонента.

Как наказать обидчика? Заговор!

Лучше подойти к вопросу тонко. Пусть он пышет злобой и тратит свои силы на мысли о мщении. Вам-то это зачем? Отдайте все на волю Высших Сил. Воспользуйтесь магией. Существуют вполне конкретные методы наказания обидчиков. Часть из них хороша тем, что направляется только на действительно злого человека. Если вы в запале захотите наказать того, кто лично к вам относится хорошо, то заговор не подействует. Ведь бывают же ошибки. А нападение на невиновного зачитывается грехом, за которые вам отвечать придется. Приходим к тому же: агрессия рождает агрессию.

Существует и . Здесь она не рассматривается. Людям не посвященным, не имеющим глубоких знаний, не рекомендуется заниматься темными заговорами. Результат может быть печальнее для самого мага, чем для его обидчика.

Перед тем, как проводить ритуал, постарайтесь успокоиться и простить (как бы трудно это ни было). Если в душе не останется обиды, наказание станет настоящим крахом для того, кто посмел вас обидеть.

Рекомендуется немного остудить свой пыл. То есть, заговор не читают сразу после нанесения обиды. Только успокоившись, проанализировав ситуацию, поняв, что именно этот человек виноват, приступают к магической мести. Дождитесь, когда человек пройдет мимо вас. Повернитесь и скажите ему вслед:

«Стрела, лети с болью, тропами нехожеными, путями неведомыми, через (имя врага) кровь, печенку и селезенку. Чтоб слезы из глаз, чтоб дело из рук, чтоб было в его жизни сто несчастий и тысячи мук. Бей его, дери, коли, жить спокойно не вели. Аминь!»

Теперь сплюньте и уходите прочь.

Постарайтесь после прочтения заговора не встречаться с обидчиком не менее недели. Учтите, он почувствует неладное и постарается «отдать» вам назад негативную энергетику. Если увидитесь, то не общайтесь и ни в коем случае ничего из его рук не принимайте. По прошествии недели обратно вернуть пожелания будет практически невозможно.

Наказать врага — заговор

Своего врага. Если нет, то просто нарисуйте рожицу, как умеете, и имя его напишите. Зажгите две черных свечи. Возьмите в руки иглу (ранее использовали изделие из серебра). Колите попеременно его в глаза и читайте такие слова: «Черным глазом, черным бесом, черными путями, черными морями, черными лесами, иглу белую вонзаю, справедливость призываю. Пусть каждый получит по заслугам. Мне – доброе, тебе – злое! Каждому по заслугам, хоть бороздой, хоть плугом! Аминь!».

После этого фото необходимо сжечь, а иглу закопать в землю. Не оставляйте атрибуты, использованные в ритуале, в своем доме. Это опасно. Через них зло может войти в ваш дом. И еще, помните, что обряд проводится только в спокойном состоянии, без гнева и ненависти.

Сильный заговор наказать обидчика

Зажгите свечу из Храма и, пока она не погаснет, следует читать:

«Господь во мне и везде! Я под защитой его милостивой. В Его власти мир поменять, душу у человека отнять, жизнь подарить, справедливостью одарить. Склоняюсь под властью его. Пусть По воле Его справедливость восстановится, все, что плохого было, на место установится! Аминь!»

Заговор наказать любовницу

Если в вашу жизнь, то возьмите соли столько, сколько в солонку помещается. В полночь субботы начитайте на нее такие слова:

«Цепями сковала, да я разорвала. Путами овила, да я разрубила. Зла мне желала, да вылезла я из подвала. Водами топила, да не пришла могила. Мужа забирала, да силенок мало. Возьми свое, не держу. Пусть каждому по грехам, а мне – по судьбе. Во имя Господа любви. Аминь!»

Обязательно поставьте солонку мужу, чтобы он прикоснулся к заговоренной соли. После этого, если знаете разлучницу, то бросьте этой соли ей вслед. А если не знаете, то просто на улице высыпьте на газон со словами:

«Любовнице моего супруга»

Заговор наказать соперницу

Когда следует , нужно пойти на погост. Нарвите возле ограды травы (не на кладбище). Сплетите из нее косичку. Повесьте на ограду или дерево, сказав следующие слова:

«Травка с погоста, теперь ты не гостья. По тебе люд простой не ходит, помин свои родным не носит. Ты теперь заколосилась косой, покрылась черной росой. Ты моей соперницы теперь коса, чтоб у нее повылазили волоса. Прилипни к той, что вина моей беде. Найди ее в поле, в воде и везде. Аминь!»

Заговор как наказать плохого человека

Чтобы наказать «редиску», купите моток синих ниток. На листке бумаги напишите полное имя нехорошего человека. Сверните его в небольшую трубочку. Перематывайте на него нитки и читайте следующие слова.

«Сине море придет вскоре. Захлестнет волнами, потопит волами. Каждому доля своя. А тебе – не плыть и не тонуть, только под волну нырнуть. Там бес за тобой придет, за грехи тебе расплата придет. Аминь!»

Читая представляйте человека.

Заговор наказать должника

Возьмите монетку любого достоинства. Покажите ее и скажите:

«Как ты, лик ночной, прощаешься с землей, так и (имя) пусть с деньгами прощается. Нет ему удачи, нет ему прибыли, пока не вернет все, что у людей отнял, беды целый вал поднял. Пусть мается и страдает, как вернуть удачу не знает! Аминь!»

Монетку киньте в большую воду и попросите Господа исполнить задуманное. А если есть возможность, то отдайте заговоренную монетку должнику. Так вернее сработает.

Низкая квалификация, нарушения адвокатской этики, сделки со следствием во вред подзащитному - эти и многие другие неприглядные обстоятельства вызывают все более неоднозначное отношение к адвокатам в российском обществе

В середине XIX века в России их называли присяжными поверенными, сейчас именуют адвокатами. В советское время, в специфических условиях отправления правосудия, особого доверия к адвокатам, как к людям не всегда вольным в своих поступках, не было, однако смена политического строя, с провозглашением демократических принципов реализации правосудия, скептического взгляда на правоведов этой категории, к сожалению, не изменила. В старину говаривали, что адвокат никогда не проигрывает, а его подзащитные - довольно часто, но и по сей день продолжают так говорить. Хочешь не хочешь, а соглашаешься с этим. И откуда такое негативное отношение ко всей адвокатской корпорации? Видимо, из содержания жизни, которая по самому факту расставляет по местам хорошее и плохое.

Снижение уровня квалификации адвокатов

В последние годы процент оправдательных приговоров по уголовным делам, а в судебных процессах такого рода адвокаты зачастую и работают, резко сократился, что не могло не повлиять отрицательно на авторитет института адвокатуры в целом. С начала применения особого порядка рассмотрения уголовных дел, статистика оправдательных приговоров, и без того низкая, понизилась существенно. Наши граждане начали терять уверенность в полноценности адвокатской помощи в уголовных делах на отечественной территории, стали сомневаться в возможности обеспечения реальной защиты их законных прав и интересов. Недовольные россияне чуть ли не в массовом порядке обращаются за справедливым решением в Европейский суд, где всё чаще и чаще уголовные дела из России разваливаются, а обвинительные приговоры российских судов отменяются.

Однако проблема не только и, наверное, не столько в том, что наши суды и государственное обвинение игнорируют защиту с тем, чтобы специально выносить неправосудные приговоры, карающие невиновных. Существуют объективные причины, не имеющие прямой связи с "карательным, инквизиционным правосудием", о котором так любят судачить доморощенные оппозиционеры.

Одна из них - низкая квалификация адвокатов. Число желающих получить юридический статус адвоката возрастает ежегодно. Российские вузы и их филиалы, среди факультетов которых юридический продолжает оставаться самым вожделенным для абитуриентов, дают "путёвку в жизнь" тысячам полуфабрикатов, именующих себя, на основании диплома, юристами. Многие из них желают быть адвокатами, понимая в этом не благородное призвание, а доходное ремесло, позволяющее "зашибать" крупные деньги, да ещё и переполняться гордостью от осознания того, что в руках твоих человеческие судьбы. Сдать экзамены, что получить требуемый статус не просто, однако вполне возможно и с поверхностными знаниями, но при наличии "глубоких карманов". Отсюда недостаточная квалификация членов адвокатских коллегий.

В некоторых российских регионах адвокатов не хватает: их общее количество не доходит до рекомендованных 0,1% к численности населения. Но в других субъектах с адвокатами перебор, и многие из них, как это не прискорбно, некомпетентны. И если предположить, что работу по уголовным делам (не по назначению) ведут только так называемые "статусные" адвокаты, то оставшаяся часть перебивается со хлеба на воду, хватаясь за все подряд, даже ничего не смысля в делах, за которые берутся. Именно поэтому адвокаты очень часто проигрывают, например, арбитражные процессы, ведь в арбитраже надо быть специалистом. Адвокаты широкого профиля во всех областях права чаще всего разбираются одинаково плохо.

Пожалуй, каждому понятно, насколько сомнителен адвокат, который готов браться за все подряд - от кражи велосипеда до ведения процесса в Международном суде в Гааге. Но не многие задумываются над тем, что лучше не связываться с адвокатом, который плохо говорит (косноязычен), и еще хуже пишет. Косноязычный защитник в суде понимания, скорее всего, не найдет, а плохо составленный документ труден для чтения сам по себе, а грамматические и орфографические ошибки могут вызвать негативное отношение судьи к неграмотному адвокату, а значит и к его подзащитному. Но именно такие профессиональные минусы адвокатов и являются следствием недостаточности образования и культуры.

И репутацию адвокатского образования, в котором состоит защитник, переоценивать не стоит - интересы человека в суде будет защищать не оно, а конкретный специалист. Поэтому именно его профессионализм, репутация и порядочность важны для успешного разрешения дела. Сегодня в России существует три формы адвокатских образований: коллегия, бюро и кабинет. Большее доверие внушают адвокатские коллегии, но надо знать, что они, как правило, создаются несколькими адвокатами, которые добились определенного успеха и имеют свою клиентуру. Кроме отцов-основателей, большинство сотрудников коллегии - это молодые специалисты без опыта работы и постоянных клиентов. Известно, что адвокат профессионально прогрессирует только в команде юристов высокой квалификации (не ниже собственной), но опытным "бойцам", в условиях жесткой конкуренции на рынке юридических услуг, нет дела до молодежи. "Новобранцев", как правило, загружают кучей поручений, делая из них "мальчиков (и девочек) на побегушках". Ни о каком прогрессе, при подобных взаимоотношениях, речи быть не может. Каждый маститый адвокат, в то же время, опасается подвоха со стороны равных себе, таких же "зубров", как и он сам, что приводит к определенной самоизоляции в вопросах практики, отвратительно влияющей на результаты его профессиональной деятельности. То есть и молодые не умнеют, и старые кадры, прошу прощения, тупеют.

Нарушение адвокатской этики и мошенничество


Хорошие адвокаты крайне бережно относятся к собственной репутации. Эти люди широко известны, и свои профессиональные обязанности они выполняют тщательно, хотя зачастую их ставки необоснованно завышены. Но для пересчета таких "раскрученных имен", как в общефедеральном масштабе, так и на региональных уровнях, хватит пальцев рук. Адвокаты из второго эшелона, а подобных подавляющее большинство, также стараются брать за ведение дела большие деньги, однако юридические услуги оказывают на дилетантском уровне, что, по сути, является псевдопомощью. Особенно это характерно для уголовных дел. Немало случаев, когда адвокат обещал полное оправдание или условное наказание, но фактически и не начинал что-либо делать, лишь рассказывал про разные "подводные камни и течения", говорил про то, что суд уже давно принял решение, повлиять на которое очень трудно, при этом деньги он продолжал брать без зазрения совести, получая их не за работу по защите, а просто за присутствие, отсиживая судебные заседания без малейшего шанса повлиять на судьбу подсудимого. Такие позорные поступки адвокатов ложаться несмываемым пятном на понятие "адвокатская этика".

Федеральный закон об адвокатской деятельности и адвокатуре содержит ряд положений, ориентирующих адвокатов на реализацию морально-этических правил и нравственных норм. Закон, формулируя обязанности адвоката, закрепляет, что он обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством РФ средствами. Претендент на присвоение статуса адвоката, успешно сдавший квалификационный экзамен, приносит присягу, где есть слова: "Торжественно клянусь честно и добросовестно исполнять обязанности адвоката". Принесение присяги - это не простая формальность: только после произнесения слов присяги претендент получает статус адвоката и становится членом адвокатской палаты. В тексте присяги соединены два важнейших принципа адвокатской работы: законность и профессиональная нравственность. Одно немыслимо без другого, и оба находятся в постоянном единстве.

На деле же факты нарушения адвокатами адвокатской этики случаются сплошь и рядом. По идее, с вступлением в силу Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и принятием Кодекса профессиональной этики адвоката, "уголовная защита" должна претерпеть кардинальные изменения, но до очищения рядов адвокатуры от отдельных недобросовестных ее представителей еще далеко. Нарушения адвокатской этики подчас перерастают в самые настоящие преступления. Одним из опаснейших преступлений, которое, к сожалению, в последнее время широко распространено в уголовном судопроизводстве, является мошенничество, совершаемое недобросовестными представителями адвокатского сообщества.

Типичный пример - присвоение виновным денежных средств или имущества под предлогом дачи взятки должностному лицу. Вот, скажем, прошлогодний случай. По делу о разбойном нападении и убийстве был задержан и арестован гражданин А., родственники которого, люди иногородние, но состоятельные, навели справки и заключили соглашение с самым "известным и грамотным", как его им отрекомендовали, адвокатом. "Защитник" сразу же начал впечатлять их рассказами о множестве выигранных сложнейших дел. В приватной беседе он упоминал десятки фамилий руководителей правоохранительных органов края, следователей, прокуроров, судей; многих называл по именам, подчеркивая неформальные, близкие с ними отношения. Произведя нужное впечатление, он по секрету рассказал, что в краевом центре якобы существуют "расценки за услуги" правоохранительных органов. На чем свет стоит кляня коррупцию во всех эшелонах власти, адвокат пояснил, что за условную меру наказания по столь тяжелому делу понадобится не менее 10 тысяч евро, и это только на взятки для следователей. Родственники безропотно выдали необходимое количество европейской валюты адвокату, но тот, как не сложно догадаться, никаких взяток никому не давал.

Через 10 дней после задержания адвокат обжаловал арест подзащитного в суд, но там оставили жалобу без удовлетворения. Тогда адвокат заявил подзащитному и его родственникам, что он передал взятку судье в размере 2 тысяч евро, но этого оказалось мало, надо еще 7 тысяч. Родственники собрали и эту сумму. И так на протяжении досудебного и судебного производства по делу адвокат регулярно требовал от доверителей деньги якобы на взятки, а полученное присваивал. При этом он рассказывал всякие небылицы о том, как бьется за интересы клиента, ходит в рестораны со следователями и прокурорами, делает им подарки, но увы, ничего не получается из-за "козней врагов". Несмотря на все обещания, обвиняемого осудили к 18 годам лишения свободы.

Подобные преступления наносят колоссальный вред не только авторитету адвокатуры, но и интересам правосудия, чести, достоинству и деловой репутации конкретных судей, прокуроров, следователей. Коэффициент латентности таких преступлений крайне высок. Адвокаты-мошенники идут на любые аферы с целью обманным путем получить деньги доверителей, и во многом, хотя, конечно же, далеко не во всем, широко распространяемые слухи о "повальном взяточничестве и круговой поруке" среди следователей, прокуроров и судей - результат "работы" недобросовестных адвокатов.

Существуют и принципиально иные способы мошенничества, которые применяются на порядок чаще, нежели тот, что описан выше. Например, адвокаты, заключив соглашение и получив гонорар, реально не осуществляют защиту в связи с занятостью по другим делам, командировками и т.п. В результате срываются следственные действия. Для доверителя же такой адвокат придумывает историю, согласно которой он будто бы почти каждый день ходит к следователю и прокурору, обивает пороги, пытаясь помочь своему подзащитному. В более простых ситуациях недобросовестный адвокат просто требует и берет деньги, ничего не обещает, ничего не делает, но и полученные денежные средства не возвращает. Верховный Суд РФ, применительно к подобным случаям, разъясняет: "Получение денег под условием выполнения обязательства, в последующем не выполненного, может квалифицироваться как мошенничество, если установлено, что обвиняемый не имел намерения выполнить взятое обязательство и преследовал цель завладеть деньгами".

Специфика работы защитника в уголовном процессе такова, что очень трудно оценить, выполнил ли адвокат свои обязательства по соглашению или нет, подлежит ли возврату доверителю сумма уплаченного гонорара, или адвокат полностью ее "отработал". Еще труднее доказать, что недобросовестный защитник уже при получении денег имел намерение присвоить их, не выполнив взятые на себя обязанности по защите, т.е. совершил мошенничество. Тем не менее бывают случаи, когда сделать это несложно. Так, по одному из дел недобросовестный адвокат заключил три соглашения с доверителями, за что получил гонорары, но еще за два дня до того приобрел билеты с целью выезда с территории края в длительный отпуск. Причем ему было известно, что большую часть работы по защите подозреваемых, обвиняемых по этим уголовным делам, необходимо сделать именно в первые дни с момента заключения соглашения. Таким образом, заключая соглашения, адвокат заранее понимал, что не выполнит обязательств перед доверителями, другими словами - пошел на мошенничество.

Часто жертвами мошеннических действий со стороны недобросовестных адвокатов становятся люди, которые в действительности вообще не совершали преступления, либо совершили малозначительное деяние, либо совершили преступление небольшой тяжести, но в силу своей неопытности ошибочно полагающие, что совершили более тяжкое преступление. Такие люди, в силу своей законопослушной социальной установки, тяжело переживают обстоятельства, ставшие предметом расследования, преувеличивают характер и степень своей вины. Так, по делу, возбужденному по факту предполагаемого хищения ноутбука из бухгалтерии государственного предприятия, было установлено, что дорогостоящий прибор унесла домой, по-глупости никого не предупредив, одна из бухгалтеров (студентка-заочница) на период своего отпуска, чтобы написать дипломную работу, а затем вернуть ноутбук в бухгалтерию. Разумеется, она не имела умысла на противоправное, корыстное и безвозмездное обращение в свою пользу этого имущества, ведь она не предпринимала никаких попыток отвести от себя подозрения. Однако по возбужденному уголовному делу девушка первоначально была допрошена в качестве подозреваемой в совершении хищения чужого имущества, вверенного виновному, путем присвоения, совершенное лицом с использованием служебного положения, в крупном размере.

Страшно напуганная случившимся, терзаемая муками совести, она обратилась в адвокатскую контору, где ее угораздило связаться с прохвостом. Понимая, что дело в отношении доверителя рано или поздно будет прекращено за отсутствием состава преступления, но видя, что перед ним некомпетентная, боящаяся последствий и вместе с тем совестливая девушка, которой не с кем проконсультироваться по такому вопросу, адвокат стал сгущать краски. "Добродетель" объяснил, что ей почти наверняка грозит наказание в 10 лет лишения свободы с конфискацией имущества, так как вина будет обязательно доказана, а единственный способ уйти от ответственности - дать взятку следователю, который является его хорошим знакомым. И подозреваемая, поверив негодяю, отдала ему все свои сбережения, а также и те деньги, что смогла одолжить у родственников и друзей.

Действительно, у многих наших соотечественников поколениями вырабатывался безотчетный страх перед правоохранительными органами. Его можно назвать "синдромом тоталитаризма", страхом перед репрессиями, когда человек, даже осознавая, что не виновен, может легко поверить в то, что его незаконно осудят к лишению свободы. Этим синдромом успешно пользуются адвокаты-мошенники. Адвокат, в приведенном примере со студенткой, уже в тот же день узнал от следователя, что уголовное дело будет прекращено сразу по окончании ревизии, если не будет установлено иных преступных деяний. Далее он был занят лишь тем, что инсценировал свою активную защитительную деятельность. Чем дольше следователь тянул с вынесением постановления о прекращении дела, тем адвокату было выгоднее. В результате за два месяца прохвост-адвокат успел добиться от клиентки оплаты еще 10 тысяч рублей, питался и выпивал в кафе за ее счет. Позже он эффектно преподнес факт прекращения дела как свою личную заслугу и остался в памяти "спасенной" благодетелем и лучшим адвокатом города.

Говоря о распространении мошенничества в адвокатской среде, следует учитывать, что часто коррумпированные адвокаты и коррумпированные чиновники от правосудия на самом деле образуют преступные группы, нагло вымогающие у доверителей взятки. Мошеннические действия подобного рода особенно опасны. В таких случаях в инсценировке участвуют два "актера", действующих заодно, хотя закон обязал их быть процессуальными противниками. В преступной связке следователь (оперуполномоченный, прокурор, судья) запугивает жертву всеми мерами процессуального и непроцессуального принуждения, а адвокат подтверждает реальность угроз, прогнозируя еще более тяжелые последствия, но обещает сделать все возможное в пользу подзащитного. Разумеется, за отдельную плату. Нередки случаи, когда реально даже не возбуждается дело, не проводится проверка, даже не регистрируется заявление (сообщение) о преступлении. То есть все дело, все меры уголовного преследования полностью инсценируются, а жертве мошенничества предъявляются различные фиктивные документы.

Вот свежий пример подобного преступного сговора. Некий молодой человек был доставлен в кабинет оперуполномоченного за совершение хулиганских действий на автовокзале. Оперативник, нарушая все нормы УПК, провел у него личный обыск, в ходе которого подкинул, а затем изъял из кармана доставленного пакетик наркотическим веществом. Был составлен фиктивный протокол задержания по подозрению в совершении двух преступлений. Испуганный, чувствующий свою вину за совершенное хулиганство, на самом деле мелкое, парень стал уговаривать оперативника отпустить его и не сообщать родителям и на работу. При этом он невольно дал понять ему о своей платежеспособности. Тут же появился срочно вызванный "карманный" адвокат, который в конфиденциальной беседе объявил "цену вопроса" - 100 тысяч рублей. Юноша согласился и был отпущен, а через несколько дней отдал требуемую сумму адвокату. Откуда ему было знать, что сообщение о хулиганстве и незаконном хранении наркотиков в книге учета преступлений даже не регистрировалось, не говоря уже о возбуждении уголовного дела.

Эти примеры показывают, сколь просты способы совершения подобных преступлений, и в то же время - насколько затруднено их выявление. К глубокому сожалению, адвокат-мошенник в меньшей степени боится наказания, предусмотренного законом, ибо, еще раз подчеркнем, раскрываемость таких преступлений ничтожно мала. Даже приведенные примеры наглядно показывают, что потерпевшие не очень-то заинтересованы в подаче заявлений, а правоохранительные органы не проявляют надлежащей инициативы в раскрытии этих опаснейших преступлений. Вместе c тем, на борьбу с адвокатами-мошенниками, и, что еще более важно, с их соучастниками в правоохранительных и судебных ведомствах, следует обратить самое пристальное внимание всем государственным органам, а также и самой адвокатуре, если она и вправду заинтересована в очищении своих рядов от случайных людей - циничных и зарвавшихся от безнаказанности дельцов от правосудия.

Сделки с правосудием


Не меньше заботит общественность и полное отсутствие у адвокатов желания идти на конфликт со следователями, прокурорами и судьями. Изучение типичных свойств личности недобросовестных адвокатов выявило, что большинство из них стремится наладить хорошие взаимоотношения со своими процессуальными противниками (или судьями). Это - действительно проблема, ведь как же при таком трусоватом подходе защищать подсудимого, если главная забота "заступника" - не поссориться со стороной обвинения. Сделки адвокатов с правосудием, приводящию ко вреду для клиента, еще один фактор деградации адвокатского клана. Нередки случаи, когда именно следователь рекомендует своему подследственному адвоката, но тот защитник, которого предлагает следователь, будет удобен именно ему, а никак не тому, кто в защите нуждается. Если адвоката предлагает следователь, значит, он уверен, что защитник не доставит ему проблем и неудобств. Мало того, не исключена возможность того, что такой адвокат будет работать фактически на следователя за деньги подследственного. Такие адвокаты убеждают подписать своего клиента обвинения, согласиться со статьей, не писать жалобу, действуя во вред интересам подзащитного.

Существуют адвокаты, и таких достаточно много, которые прекрасно знают судей и прокуроров, вхожи во все кабинеты суда и способны неформально договориться о снижении срока наказания или о переквалификации обвинения на другую статью. Да, они могут быть полезны, но с другой стороны такой адвокат дорожит выгодным местом, и не будет создавать затруднений для судьи. Поэтому ждать того, что такой адвокат будет биться за интересы клиента не стоит. В том случае, если судья или прокурор не пойдут "полюбовно" на снижение срока, защитник предпочтет с ними согласиться.

Не стоит рассчитывать и на бесплатного адвоката, работающего по назначению следователя или суда, хотя он и может делает все от него зависящее, чтобы оправдать клиента. По закону любой человек имеет право на бесплатного адвоката. Но есть несколько неприятных моментов: во-первых, часто такой адвокат имеет низкую квалификацию или только недавно окончил институт и стаж практической работы у него равен нулю, а во-вторых, оплачивается такой адвокат довольно низко, поэтому и рвения особого не проявляет, в-третьих, ссориться со следователем такой адвокат не желает, вникать в дело тоже, поэтому зачастую поддерживает интересы не столько клиента, сколько следователя, в упор не замечая нарушений и убеждая подзащитного соглашаться со всем, что следователь скажет. Кроме того, не такой уж он и бесплатный, бесплатный адвокат, ведь мало кто знает, что в случае проигрыша дела, суд может возложить судебные издержки по защите на самого подзащитного. То есть адвокату платят из государственного бюджета, но потом судья имеет право взыскать издержки с обвиняемого. Полностью бесплатным адвокат будет лишь в том случае, если подсудимый официально отказался от него, но его все равно назначили или с подсудимого просто нечего взять.

В большинстве случаев адвокаты предоставляемые государством по уголовным делам, предлагают своим подзащитным признать свою вину, быстренько получить небольшой срок, после чего, добиться условно-досрочного освобождения и отправляться на все четыре стороны. Единственным нюансом такой защиты, является то, что не всегда подзащитный виновен, и такой вроде бы как очевидный исход дела, для него приемлем. Существуют и сговоры со следственными органами, когда адвокаты рекомендуют своим подзащитным, забыть о когда то подписанных документах у следователя, также не обращаться в прокуратуру с заявлением об избиении, мотивируя это тем, что не стоит поднимать шум, якобы следователи обозлятся.

Еще один неприятный вариант поведения адвокатов заключается в том, что значительный процент "уголовных" адвокатов начинали свою карьеру "по другую сторону баррикад" - в прокуратуре и следственных органах. Многие из них работают честно, но некоторые "сливают" информацию о клиентах бывшим коллегам. В благодарность те дают своим осведомителям возможность выигрывать мелкие дела. Но "серьезных клиентов" такие адвокаты сдают.

Гарантий, из-за монополизации права на защиту в уголовном процессе, у клиентов адвокатов нет никаких. Это всего лишь свобода пожаловаться на адвоката в коллегию, либо у судьи обратиться в ту же коллегию со своим особым мнением по поводу адвоката. Но делать нечего, и если на вашем пути встретятся такие вот адвокаты, можете смело жаловаться в адвокатскую контору, в которой он состоит. Если такой метод не сработал, можете обращаться с жалобой в региональную адвокатскую палату. Ну, или в крайнем случае можно обратиться в Министерство юстиции РФ по вашему субъекту. Министерство занимается контролем и надзором адвокатской деятельности. Во всяком случае, жалоба может стать методом воздействия на такого адвоката, что заставит его задуматься о смене тактики своего поведения. Если же в действиях адвоката прослеживается уголовное преступление, значит необходимо писать заявление в прокуратуру, тем более, что это ваш гражданский долг.

Профессиональная деформация


Препятствует адвокатской адекватности и профессиональная деформация, представляющая собой деструктивные изменения качеств личности, которые происходят под влиянием стереотипов профессиональной деятельности. Изменения могут быть положительными, но, к сожалению, можно наблюдать и отрицательное воздействие адвокатской профессии на личность. Условно профессиональная деформация адвоката может выражаться в тех проявлениях, которые являются общими для юридических профессий, и в тех, которые являются специфическими и обнаруживаются именно у представителей адвокатского сообщества.

Это, прежде всего, правовой нигилизм, выражающийся в отрицании общепринятых ценностей: идеалов, моральных норм, культуры, форм общественной жизни. Правовой нигилизм адвокатов проявляется в неуважительном отношении к праву и подталкивает решать проблемы доверителя не на правовом уровне. Крайне опасны эмоциональная холодность и цинизм, доходящий до безразличия к судьбе доверителя. Сталкиваясь с человеческим горем, некоторые адвокаты остаются черствыми, нечувствительными, не способными проявить простое человеческое сочувствие. В профессиональном общении это приводит к обезличиванию клиента, когда он воспринимается как объект воздействия. Не меньше проблем приносит и снижение уровня культуры общения. Подобные проявления наблюдаются у адвокатов, специализирующихся на защите по уголовным делам и имеющих дело с определенной категорией клиентов. В процессе бесед, переходя на язык, понятный клиенту, эти адвокаты усваивают уголовный жаргон и начинают использовать его в повседневном общении, что отпугивает людей.

К другим специфическим деформациям, присущим именно представителям адвокатской профессии, относятся завышенная самооценка, заключающаяся в позиции "всегда прав", и принимающая гипертрофированные формы: излишняя самоуверенность, изворотливость, неумение признавать свои ошибки, а также противопоставление себя доверителям, позиция "клиент - мой враг", когда обнаруживается неумение при заключении соглашения с доверителем четко обозначить круг профессиональных обязанностей, отсутствие навыка установления доверительных, но деловых отношений с клиентом, неумение провести четкую грань между профессиональным и личностным общением, стремление позднее ограничить круг решаемых правовых проблем клиента, с тем чтобы он якобы "не садился на голову". Понятно, какое отношение будет у клиента к такому адвокату.

Все изложенное - это только часть факторов, приведших адвокатскую корпорацию в России к фактической деградации, вырождению из защитников в эксплуататоров людских проблем. В последние годы до 30% фактов прекращения статуса адвоката, по данным Федеральной палаты адвокатов, связаны со следующими причинами: вступление в законную силу приговора суда о признании адвоката виновным в совершении умышленного преступления; неисполнение или ненадлежащее исполнение адвокатом своих профессиональных обязанностей перед доверителем; нарушение адвокатом норм профессиональной этики адвоката; неисполнение или ненадлежащее исполнение адвокатом решений органов адвокатской палаты, принятых в пределах их компетенции.

Очевидно и забвение адвокатами самой сути адвокатской деятельности - гуманной по определению. Любой общественник, работающий в сфере прав человека, подтвердит, что в регионах практически нет адвокатов, которые бы публично выступали с наболевшими социальными проблемами, публиковались по этим поводам в СМИ. Они, например, могли бы высказаться, почему попасть за решетку по уголовному обвинению в наше время стало так легко, почему увеличивается количество заключенных. Печально, ведь адвокаты просто обязаны находится в авангарде гражданского общества. Подобная пассивность адвокатов также приводит людей к мысли, что правовую защиту следует искать в любом другом месте, но только не в адвокатских конторах.

Анатолий Довженко, обозреватель портала "Вестник правосудия"

В ч. 5 ст. 33 УК РФ пособником признается лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий, а также лицо, заранее обещавшее скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно лицо, заранее обещавшее приобрести или сбыть такие предметы.

В отличие от определения подстрекателя, закон устанавливает закрытый, исчерпывающий перечень способов пособничества. Это дает важное преимущество в квалификации деяний, в т.ч. и в контексте настоящего исследования.

Пособничество принято считать наименее опасным видом соучастия. Пособниктрадиционно менее активен, не руководит преступной деятельностью, не склоняет других к совершению преступления. К тому же пособничество может быть совершенно не только в форме активного действия, но и в форме бездействия, т.е. когда пособник в силу ϲʙᴏего положения обязан был действовать, но сознательно уклонился от ϶ᴛᴏй обязанности, содействуя другим соучастникам.

В научной литературе принято различать пособничество интеллектуальное и физическое.

К физическому пособничеству ᴏᴛʜᴏϲᴙтся именно физические действия (телодвижения и т.п.), способствующие исполнителю выполнить объективную сторону преступления. Стоит заметить, что они выражаются в предоставлении средств для совершения преступления (например, орудий взлома для кражи), в устранении материальных препятствий его совершению (например, взлом замков в квартире) и т.п. К физическому пособничеству в преступлении недобросовестные адвокаты прибегают значительно реже, чем к интеллектуальному.

Интеллектуальное пособничество выражается в психическом влиянии пособника на сознание и волю исполнителя. Это воздействие направлено на укрепление в нем решимости совершить преступление. К средствам интеллектуального пособничества ᴏᴛʜᴏϲᴙтся:

б) указания - наставления исполнителю, как действовать в конкретных случаях;

в) предоставление информации - новая, ранее не известная уголовному закону форма, выражающаяся в передаче сведений, имеющих значение для исполнителя (облегчающая совершение преступления), при видимом отсутствии личной заинтересованности информатора, что характерно для советов и указаний;

г) данное заранее обещание скрыть преступника, орудия и средства совершения преступления, следы преступления и предметы, добытые преступным путем;

д) данное заранее обещание приобрести или сбыть такие предметы6.

Перечисление способов интеллектуального пособничества наглядно показывает, насколько широки возможности применения данного понятия при квалификации сопутствующей преступной деятельности адвокатов. Необходимо только помнить, что все перечисленные деяния пособник совершает на любой стадии преступления (приготовление, покушение, оконченное преступление), но только до его фактического завершения.

Для наглядности остановимся на характеристике приведенных выше пунктов:

а) советы: адвокат-пособник может давать советы, юридические консультации о том, как совершить преступление эффективно и безопасно. Зная уголовно-правовую квалификацию конкретных преступлений, уголовно-процессуальные аспекты их выявления и расследования, криминалистическую методику, тактику проведения отдельных следственных и оперативно-розыскных действий, технику экспертных исследований и т.п., адвокат может дать такие советы, кᴏᴛᴏᴩые существенно усилят общественную опасность посягательства, сделают его неочевидным, нераспознаваемым (гл. 4.1), трудно раскрываемым и расследуемым. Стоит заметить, что он заранее, еще до совершения преступления, может посоветовать, какие заведомо ложные показания выгоднее всего давать в случае изобличения, возбуждения дела, как сокрыть, сфальсифицировать доказательства, воздействовать на свидетелей, да и на следователя и т.п. Этими советами адвокат существенно укрепляет уверенность лиц, идущих на преступление, стимулирует их дерзость, увеличивает преступные "аппетиты" и амбиции;

б) указания: адвокат-пособник заранее наставляет преступника, как действовать в той или иной криминальной ситуации, в случаях, если преступление выявлено, раскрыто, преступник задержан и т.д., предлагает алгоритмы, программу совершения и сокрытия преступления, с тем ɥᴛᴏбы обеспечить безопасность преступников, создать ложное алиби, инсценировать те или иные события и т.п.;

в) предоставление информации: адвокат-пособник предоставляет, прежде всего, правовую информацию: консультирует по законодательству, раскрывает нормативно-правовую базу, кᴏᴛᴏᴩую можно использовать для совершения преступления, ищет и показывает преступникам "лазейки" и "узкие места" в несовершенном законодательстве, кᴏᴛᴏᴩые можно использовать для того, ɥᴛᴏбы уйти от уголовной и иной ответственности. Не следует забывать, что квалифицированный адвокат ϶ᴛᴏ не только и не столько "законник", "ходячая энциклопедия" правовых норм. Стоит заметить, что он во многом тактик, стратег, психолог, часто владеет обширными знаниями и опытом выявления, раскрытия, расследования, оперативно-розыскного обеспечения дел определенных категорий (как правило, нескольких, редко многих), знает психологию представителей стороны обвинения, типичные недостатки и особенности борьбы с преступностью в стране, регионе, конкретном правоохранительном ведомстве и подразделении. Наконец, он читает криминалистическую литературу, ориентируется в криминалистической методике расследования отдельных видов преступлений и т.д. и т.п.

Все ϶ᴛᴏ - юридические знания, информация, кᴏᴛᴏᴩая может быть просто бесценной для преступников при подготовке и совершении конкретного преступления. Да, источники ϶ᴛᴏй информации в основном открыты (учебники, комментарии, методические пособия и др.) Но ни один преступник-неюрист не сможет в ней ориентироваться, найти нужную информацию в приложении к конкретной ситуации - т.е. то, что легко и быстро сделает грамотный, опытный, но беспринципный и нечистоплотный адвокат;

г) обещание скрыть преступника, средства и орудия и т.д.: адвокат может быть признан пособником в преступлении в случаях, если он, зная о его подготовке, заранее пообещал скрыть преступника, средства и орудия, следы и предметы, как то указано ч. 5 ст. 33 УК РФ. В русском языке слово "скрыть" используют в следующих значениях: "1. Поместить куда-либо, ɥᴛᴏбы другие не могли обнаружить, увидеть; спрятать. 2. Утаить, сохранить в тайне от других и др."7.

В частности, как обещание скрыть, можно оценить заверения адвоката в том, что он поможет преступнику спрятаться от правосудия, "лечь на дно", тайно выехать за границу и т.п. В определенных ситуациях как обещание скрыть, можно расценивать обещание подкупить должностных лиц правоохранительных органов с тем, ɥᴛᴏбы те намеренно не искали виновного, а в случае задержания, ареста помогли "вытащить из-за решетки" и т.п.

К примеру, бывают случаи когда по делам об убийстве "вовлеченный" либо "коррумпированный" адвокат сначала советует преступнику, как совершить убийство, не оставляя на трупе явных следов насилия (удушение, отравление, утопление), рекомендует оставить труп на территории обслуживания РОВД, где работают его знакомые коррумпированные следователи, оперуполномоченные, а после совершения убийства подкупает последних с тем, ɥᴛᴏбы те в ходе доследственной проверки настояли на версии о несчастном случае (самоубийстве)

Очень часто член преступной группировки смело идет на преступление, веря в обещание "вовлеченного" защитника о том, что даже в случае задержания с поличным тот сумеет добиться оϲʙᴏбождения под подписку о невыезде, залог, что позволит преступнику в дальнейшем скрыться.

Адвокат-пособник может пообещать скрыть средства и орудия совершения преступления, предметы, добытые преступным путем. К примеру, пользуясь гарантиями неприкосновенности (см. гл. 2), адвокат может предложить ϲʙᴏе жилище для хранения перечисленных предметов, полагая, что вряд ли следователи проведут обыск в его, адвоката, жилище.

Адвокат-пособник может заранее пообещать скрыть следы преступления путем противозаконного использования ϲʙᴏих юридических познаний, опыта и навыков. Здесь крайне важно отметить, что законодательство не содержит понятия "след" и никак не раскрывает значение термина. В криминалистической науке, обращение к кᴏᴛᴏᴩой в данном контексте было бы закономерным, так же нет единого мнения о сущности ϶ᴛᴏго понятия. Принято говорить о "следах в широком смысле" и о "следах в узком смысле". "С гносеологической позиции следами преступления будут любые изменения среды, возникшие в результате совершения в ϶ᴛᴏй среде преступления. Эти изменения могут быть двух видов: идеальные ("отпечатки" события в сознании людей) и материальные ("отпечатки" события на предметах, изменения обстановки события)"8. И хотя доминирует позиция о признании криминалистическими объектами только материальных следов, разве есть препятствия к толкованию понятия "следы преступления" в ч. 5 ст. 33 УК РФ в широком смысле? То есть следами можно называть и отпечатки события в сознании людей - идеальные следы.

Из сказанного следует, что если недобросовестный адвокат заранее пообещал скрыть свидетеля-очевидца, носителя идеальных следов преступления, уговорить его молчать, обещал воздействовать на потерпевшего, ɥᴛᴏбы тот не подавал заявление о преступлении и т.п. - данные действия также можно признать обещанием сокрытия следов, т.е. способом пособничества в преступлении.

Вместе с тем недопустимо слишком широкое толкование пределов ответственности адвоката в вопросах его соучастия в преступлении. К примеру, если адвокат помог преступнику уйти от ответственности с использованием незаконных методов, сокрыл средства и орудия совершения преступления, уничтожил его следы и т.д., но сделал ϶ᴛᴏ после совершения виновным посягательства и заранее не обещал сделать ϶ᴛᴏ, его действия, будучи, несомненно, грубейшим нарушением данныеки (см. гл. 9.2-9.3), тем не менее, не могут быть квалифицированы как соучастие в преступлении. При этом при известных условиях они могут быть квалифицированы как укрывательство преступления - ст. 316 УК РФ (подробно см. 4.2.9)

Исключая выше сказанное, если адвокат, зная о готовящемся преступлении, заранее обещает принять на себя защиту интересов лица, его совершившего, и при ϶ᴛᴏм не обещает осуществлять защиту незаконными методами, не дает иных вышеперечисленных противоправных обещаний, то он так же не может быть признан пособником. Хотя, как уже говорилось, налицо нарушение адвокатской данныеки.

Суммируя изложенное, крайне важно отметить, что выделение сопутствующих адвокатских преступлений имеет важное как уголовно-правовое, так и криминалистическое значение для выявления и расследования данных посягательств.

Так, если в действиях защитника, участвующего в уголовном деле, усматриваются признаки основного преступления (например, фальсификации доказательств - ч. 2 ст. 303 УК РФ), и если при ϶ᴛᴏм известно, что он будет близким другом подзащитного и (или) будет "вовлеченным" адвокатом организованной преступной группировки, членом кᴏᴛᴏᴩой будет подозреваемый, обязательному выдвижению и проверке подлежит версия о совершении данным адвокатом сопутствующего преступления. Причем весьма вероятно, что того самого, в кᴏᴛᴏᴩом обвиняется его клиент. Возможно, что он будет соучастником (в описанных формах) всех преступлений ϶ᴛᴏй организованной группы.

В случае если в действиях защитника усматриваются признаки подстрекательства доверителя к даче взятки следователю (ч. 4 ст. 33 и ст. 291 УК РФ), то подлежит выдвижению и проверке версия о его "коррумпированности" с определенным следователем или всем следственным подразделением. В случае если ϶ᴛᴏ подтвердится, то следующими версиями (версиями-следствиями) могут быть систематические факты взяточничества со стороны следователя, совместное совершение им и данным адвокатом преступлений против правосудия (гл. 4.4.2, 4.4.5, 4.4.6 и др.), других преступлений против интересов подозреваемых, обвиняемых (см., например, гл. 4.4.3 - 4.4.4 и др.) и т.д.

Соответственно могут быть собраны достаточные данные, дающие основания, в частности, для проведения ОРМ в отношении конкретного адвоката9, для получения согласия суда на контроль и запись его телефонных переговоров (ст. 8 и 9 Закона "Об ОРД") и т.д., вплоть до возбуждения против него уголовного дела10.

В дальнейшем может быть изобличен не только и не столько один недобросовестный адвокат, а вся преступная группа, в кᴏᴛᴏᴩую он входит.

Речь, которую произнес И.Д. Брауде в защиту обвиняемого в убийстве А.И. Маркова.

Товарищи судьи! Это дело в наши дни совершенно необычно как с тематической, так и с общественной точки зрения. Убийство или самоубийство - сама ли покончила с собой Аня Лыткина или зарезал ее Анатолий Марков? - вот вопрос, который стоит перед вами и ждет вашего разрешения.

Прежде чем изложить свою точку зрения, мне хотелось бы сделать несколько замечаний в связи с особенностями настоящего дела.

В течение этих дней я с большим волнением наблюдал развертывавшуюся перед нами картину человеческих отношений. Мы слушали допрошенных судом свидетелей, и перед нами раскрывался уголок жизни, такой необычной и такой непохожей на нашу повседневную советскую жизнь.

Мы наблюдали здесь удивительное легкомыслие в отношениях людей друг к другу. Мы слышали о вероломстве, об обманах, видели недопустимое отношение к семье, к браку, к моральным обязанностям по отношению к друзьям. Мы слышали здесь о таких явлениях, которые не типичны для нашего времени и чужды советским людям. Мне казалось порой, что мы участвуем в разборе какого-то дела в духе бульварных романов далекого прошлого, с их «жгучими страстями», необузданной ревностью, кошмарными убийствами и самоубийствами. Все это так далеко от нас, и хочется верить, что никогда больше не повторится, а отношения эти - лишь кривое зеркало человеческих отношений и возникли они где-то на задворках нашей жизни, наперекор морали нового, советского общества, как контраст облику советских людей. Естественно, что только на фоне такой жизни, чуждой советским людям, таких отношений и могут возникать самоубийства и подобные этому трагические случаи.

Слушая речь прокурора, в особенности вторую часть, я испытывал некоторую тревогу, так как, может быть, незаметно для самого себя прокурор подменял отсутствующие улики возникшим у него в течение этого дела вполне естественным чувством антипатии к моральному облику подсудимого. В этом - большая опасность для правильного решения дела. Безусловно, Марков не вызывает симпатии. Но было бы страшно для советского правосудия, если бы отсутствующие в деле улики подменялись чувством антипатии к подсудимому, если бы отсутствие доказательств или слабость их восполнялась стремлением изолировать его во что бы то ни стало и желанием исключить из общества, потому что он морально-распущенный человек.

Я убежден, однако, что если такое настроение и сказывалось в речи прокурора, то оно никак не может отразиться на приговоре суда. От советского суда, каков бы ни был подсудимый, какие бы отрицательные чувства он ни вызывал к себе, мы вправе ожидать точного и конкретного выполнения советского закона, требующего, чтобы человек был осужден лишь при доказанности вины, независимо от того, что он собой представляет, хотя бы он и был до глубины души испорчен. Важно одно- подсудимый совершил данное преступление или не совершил. И это одно должно решить его участь в нашем суде.

Я еще хотел бы сказать прокурору. Он в своей речи крайне критически отнесся к постановлению, которым это дело однажды было прекращено. Однако должен отметить, что в постановлении о возобновлении дела я не нашел каких-либо более убедительных мотивов.

Характерно, что и обвинительное заключение по этому делу и обвинительная речь прокурора по существу аргументированы одним и тем же - показаниями все той же Кисловой.

Кислова - единственная свидетельница по делу, которую здесь цитируют и так и этак и которой в одном верят, а в другом не верят, в одном с ней соглашаются, а в другом ее показания отвергают.

Вся беда в том, что у обвинения больше ничего в сущности и нет, а все остальное - разговоры, рассуждения, порой не лишенные остроумия и образности, психологические экскурсы, о которых мы поговорим несколько позднее. Нет прежде всего никакого фактического материала по основному моменту дела, то есть, что нож, которым нанесена Лыткиной смертельная рана, был взят Марковым и что он зарезал ее.

Вот по этому кардинальному вопросу здесь не имеется никаких доказательств.

Вы, товарищ прокурор, ссылаетесь опять-таки на показания Кисловой. Но вы забыли, что по существу Кислова здесь только формально свидетельница, что она еще совсем не так давно была по этому делу сообвиняемой, что она сидела вместе с Марковым в тюрьме и что, будучи обвиняемой, она, естественно, давала показания с единственной целью не быть уличенной в том, что нож в руки Лыткиной попал по ее вине.

Она давала показания как сообвиняемая, заинтересованная в том, чтобы исключить свою прикосновенность к самоубийству Лыткиной. Ее допрашивали и течение длительного периода как соучастницу Маркова в убийстве Ани. Лыткиной, и, естественно, что после освобождения из тюрьмы и допроса по прекращении дела она не могла не подтверждать показаний, уже данных ею ранее. Она дает их и сейчас и будет давать и впредь эти показания, так как она боится снова попасть в тюрьму. Тюрьма слишком памятна ей, как памятны и вызовы к следователю, допросы и ожидание суда.

Отсюда в ее показаниях неизбежные и непримиримые противоречия. Поэтому к ним необходимо относиться с величайшей осторожностью. Ее оговор не может не вызывать серьезнейших сомнений, потому что, повторяю, она здесь только формально свидетельница, а фактически она столь же заинтересованное лицо, как и Марков.

Вот почему для меня, вместе с вами наблюдавшего ее развязную манеру давать показания и ее наигранное спокойствие, было совершенно ясно, что она говорит неправду, и именно по тем моментам, которые являются для нее самой весьма опасными. Это становится совершенно очевидным, особенно при сопоставлении ее показаний на следствии и в суде с теми объяснениями, которые она давала, когда еще не была уверена, что будет арестована, когда под свежим впечатлением того, что произошло, она не имела возможности продумать положение и подготовиться к установочному поведению.

Вспомните показания тех людей, с которыми она столкнулась сразу же после смерти Ани Лыткиной: врача скорой помощи Мещериновой, соседа Крашенкова и оперативного работника уголовного розыска Зуева. Они все по этому поводу показывали одно и то же и у следователя и здесь, в суде, хотя никто из них друг друга раньше не знал. И вы, товарищ прокурор, как бы забыли о существовании этих показаний и не обратили внимания на то, что они полностью

совпадают с показаниями Маркова, который о существовании этих лиц раньше даже не слыхал.

Вы не можете, товарищ прокурор, не понимать все значение показаний этих свидетелей, а между тем вы забыли о них. Вы никого из них не вызвали в суд, даже не указали их в обвинительном заключении. Вы не вызвали людей, которые рассказывали о первых искренних, еще не установочных и не подготовленных объяснениях Кисловой о том, что произошло в ее комнате вечером двадцать седьмого ноября 1947 года.

Три вопроса, товарищи судьи, стоят сейчас перед вами. Первый - мог ли оказаться нож в руке Маркова, то есть он ли взял нож и совершил убийство? Второй - были ли у него мотивы для такого убийства? Третий - были ли у Ани Лыткиной мотивы для самоубийства?

Ответы на эти три вопроса решают дело. Но по сути решает дело ответ на один первый вопрос: действительно ли Марков взял нож в комнате Кисловой и с ним бросился на Лыткину?

Товарищ прокурор говорит, что по этому моменту в показаниях Кисловой нет противоречий, кроме мелочей, отмеченных им в его речи.

На самом же деле даже в таких показаниях Кисловой, которые проходят по следственному производству, при их сопоставлении обнаруживаются такие противоречия, которые бросаются в глаза своей логической несообразностью и явно нелепыми утверждениями. И у следователя и здесь Кислова показала, что как только она подошла к шкафу, Аня выскочила из него с криком «подлец!», а она стала прикрывать шкаф и поэтому не видела, что делалось позади нее, и не могла видеть, как Марков схватил нож из буфета.

Но разве это могло быть так? Зачем нужно было закрывать шкаф? Ведь в шкафу ничего не было, он был пустой, потому что из него все было вынуто заранее,

Вся эта провокация была заранее продумана и подготовлена Кисловой. Ей незачем было закрывать пустой шкаф в момент, когда, по ее словам, Аня выскочила из него с криком «подлец!». Естественным движением человека, когда из шкафа выскакивает с таким криком истерзанная ревностью женщина, было бы мгновенно, не теряя ее из виду ни на секунду, обернуться. Кислова утверждает, что не видела, что произошло, так как, закрывая шкаф, стояла спиной к Маркову и Лыткиной. Вздор! Все видела, все прекрасно знает, но рассказать не хочет.

Кислова говорит, что Марков мог, сидя на диване, протянуть руку и выхватить нож из буфета и что он знал, бывая у нее, куда она обычно кладет этот нож. Вспомните показания свидетельницы Боковой: после выпивки и закуски, за несколько часов до трагического события, кто-то из них - она или Кислова - положила этот нож на стол. Нелепо предположение, что Марков в какие-то доли секунды, пока Кислова открывала или закрывала шкаф (во что я не верю), мог сориентироваться и схватить нож из буфета, который, кстати сказать, был закрыт, и, если даже приоткрыт, то все же было необходимо открыть дверцу буфета. И все это он должен был сделать с такой быстротой, что Кислова не могла увидеть этого!

Нелепость такого предположения, мне кажется, очевидна. Прокурор оставил этот момент под некоторым сомнением, говоря, что нож должен был быть на виду. Но если на виду, то тем вероятнее, что со стола его могла взять и Аня Лыткина еще до того, как спряталась в шкаф. Вспомните показания свидетеля Крашенкова, который, застав рядом с трупом Ани Лыткиной Кислову, спросил ее, где был нож? Она ответила, что нож был на столе. И, наконец, сопоставьте мгновение, .в течение которого, по словам Кисловой, Марков мог взять нож, с тем, несомненно, более продолжительным промежутком времени, который был в распоряжении Лыткиной, когда Кислова ходила к парадной двери и открывала ее Маркову, поднимавшемуся в это время по лестнице.

Следственный эксперимент, на который ссылается товарищ прокурор, утверждая, что отсутствие Кисловой продолжалось 20 - 30 секунд, вызывает у меня естественное сомнение, даже если следователь быстро бегал при этом эксперименте. Но и при таком исчислении у Ани Лыткиной было достаточно времени, чтобы взять нож до возвращения Кисловой в комнату.

Можно ли при таком положении вещей серьезно утверждать, что нож взял Марков в тот момент, когда Кислова не могла этого видеть, и затем бросился с ножом на Лыткину?

Совершенно естественно, что прокурор уделил много внимания вопросу о мотивах, имеющихся в этом деле. Вы пытались, товарищ прокурор, и в этом вопросе идти путем исключения тех, у кого могли быть мотивы желать смерти Лыткиной, и доказывать, что они могли быть только у Маркова. Какие же мотивы к убийству Лыткиной обнаружили вы у Маркова?

Вы говорили о том, что он запутался в своих любовных связях, что ему нужно было разрубить этот узел, это окружение трех женщин, и что убийство Лыткиной вытекало из этого стремления. Но одновременно здесь возникла и другая версия, что Марков хотел жениться на Татьяне Кисловой и поэтому Аня Лыткина, являвшаяся соперницей Татьяны, мешала ему и, сблизившись с Кисловой, он решил путем убийства устранить это препятствие. Жизненно ли это?

Я уже говорил, к какому моральному и интеллектуальному типу людей я отношу Маркова. Подход к женщинам у него характерный именно для этого типа людей. Он - неглубокий, поверхностный и по существу равнодушный человек. Его влекло к этим девушкам, проходившим перед нами по делу, не подлинное чувство, не любовь, а привычка к беспорядочным отношениям, основанным, быть может, не столько на бурном темпераменте, сколько на половой распущенности. Поэтому, уходя от одной к другой или сожительствуя одновременно с ними, он не испытывает ни внутренней борьбы, ни конфликтов. Его не трогают волнения и переживания покидаемых им любовниц. Их слезы не волнуют его. Вспомните его рассказ о том, как, увидев, что у ворот его дома стоят и разговаривают Татьяна и Аня и обе плачут, он постарался отделаться от них и поскорее уйти. Он легко переходит от страстишки к страстишке, от одного неглубокого увлечения к другому, не испытывая даже настоящих приливов страсти. Не тревожась и не переживая, он остается по существу холодным и внутренне чужим своим подругам. Он плывет по поверхности жизни, не вникая в нее и не анализируя.

Уход от одной и переход к другой женщине для него не событие, которое могло бы взволновать его и вызвать на какие-либо решительные действия, на какие-либо романтические или рискованные поступки. У Маркова нет никакой необходимости разрубать какой-то узел, как это утверждает прокурор. Плачут обе соперницы, Аня и Татьяна! - это его не трогает. Он спокойно уходит. Ничто не мешает ему днем обедать с Аней Лыткиной, держать ее в своих объятиях, а двумя часами позднее по записке Татьяны спешить к ней на квартиру, уверять ее, что она у него единственная.

Может ли такой человек убить Аню, чтобы соединиться с Татьяной? Являлась ли Аня каким-нибудь серьезным препятствием для него, тем более что тогда его обещания жениться на Татьяне были не более реальными, чем такие же пылкие заверения Ане? При любой точке зрения на Маркова черты его характера и его отношения к женщине категорически исключают выдвигаемый прокурором мотив убийства им Лыткиной.

Прокурор наряду с утверждением, что убийство Марковым Лыткиной носило характер «импульсивный», выдвигал версию и об убийстве преднамеренном.

Попробуем стать на этот явно порочный путь.

Мог ли Марков заранее замыслить убийство? Вспомните, что, направляясь к Татьяне, он не только не знал, что там будет Аня, но боялся этого, боялся, очевидно, сцен, упреков и вообще лишнего беспокойства. А придя в комнату Татьяны, он раньше всего осведомился у нее, нет ли там Ани, и, не поверив ей, сам осмотрел обе комнаты. Это обстоятельство одинаково подтверждают Марков и Кислова. Одним этим моментом исключается всякая мысль о преднамеренности.

И, далее, появление Ани из шкафа в момент его любовных заверений и обещаний Татьяне было для него совершенно неожиданным и ошеломляющим. Могла ли в этот момент появиться мысль, так понравившаяся прокурору: «разрубить узел с тремя женщинами», близость с которыми его якобы тяготила? Но прокурор, как я здесь уже указывал, и в этом случае непоследователен, так как затем он снова переходит к мысли об «импульсивности». И в то же время говорит, что неожиданное появление Ани из шкафа и ее крик «подлец!» создали положение, при котором у Маркова «не было никакого иного выхода», как только убить ее. Но почему? Неужели товарищ прокурор полагает, что крик «подлец!» был настолько сильным ударом по самолюбию, что он мог вызвать только одну реакцию у Маркова - удар ножом.

Такая точка зрения прокурора совершенно не гармонирует, не вяжется со всем моральным обликом и психическим складом Маркова. Думаю, что в течение его легкомысленной жизни Маркова немало ругали и упрекали обманутые им женщины. И вряд ли он, уже переживший когда-то заключение в тюрьме, зрелый по возрасту человек, со значительным жизненным опытом, способен так остро реагировать на подобные неприятности. Нет, такие отчаянные вспышки не свойственны Маркову, они не в его характере, да и не было для них у него повода.

Непоследовательность позиций прокурора в этом вопросе сказывается и в другом моменте. Когда прокурор доказывал правильность прекращения дела Кисловой, которая до этого обвинялась в сговоре с Марковым об убийстве Лыткиной, он очень живо говорил здесь о том, что было бы глупо убивать по сговору в населенной квартире, среди бела дня, с явной перспективой немедленного разоблачения.

Но позвольте спросить вас, товарищ прокурор, разве эти же соображения не применимы к Маркову? Если бы он решил убить, зачем он стал бы делать это в той же населенной квартире, среди бела дня и также под угрозой немедленного ареста? Разве инстинкт самосохранения и элементарное чувство осторожности существуют только при сговоре двух и отсутствуют у убийц-одиночек? Не было ли бы и в данном случае такое убийство крайне «глупым», выражаясь вашими же словами? Где же логика?

И вывод из всего этого один - не было и не могло быть у Маркова никаких мотивов для убийства Ани Лыткиной.

Были ли у Лыткиной мотивы к самоубийству?

Товарищ прокурор говорил здесь о том, что все самоубийцы - обязательно душевно больные, а между тем Лыткина никаких признаков душевной болезни не проявляла.

Такую точку зрения прокурора об обязательной свя­зи между самоубийством и душевной болезнью отстаивал в свое время Крафт-Эбинг, но она давно отвергнута нашей передовой советской судебной психиатрией.

В нашей стране давно уже исчезли всякие социальные и экономические предпосылки для самоубийства. Случаи самоубийства единичны, и мы слышим о них все реже и реже. А между тем в дореволюционное время, особенно в годы реакции, а в капиталистических странах сплошь и рядом и сейчас, случаи самоубийства наблюдались и наблюдаются столь часто, что иногда они обращаются в общественное явление. Условия жизни и общественные отношения в большинстве капиталистических стран объясняют, почему это имеет место.

Мы знаем, что и сейчас во многих странах часты случаи самоубийства на почве безработицы, голода, безрадостной жизни. Развал семьи и разрушение ее внутренней гармонии, характерные для буржуазного брака, часто обусловлены прозаическими и корыстными интересами. Это также нередко является причиной насильственной смерти от собственной руки. И, наконец, чувство одиночества и безнадежности в этих условиях, чувство, обычно не знакомое советскому человеку, живущему в коллективе и спаянному коллективом, рождало и рождает мысль о самоубийстве. Но вместе с тем статистика знает немало случаев, когда самоубийство - результат общего потрясения, вызванного чувством невыносимой обиды, отчаяния, ревности и даже страстной неудовлетворенной любви.

Мне скажут, что и такие причины самоубийства не характерны для нашей эпохи, для целеустремленных советских людей. В этом нет никакого сомнения, и я уже говорил о том, что такие случаи весьма редки и что мы слышим о них все реже и реже. Но я говорил также и о том, что судьба столкнула Аню Лыткину с такими людьми, с такой средой, которая совсем не похожа на жизнь нашей советской молодежи. Та жизнь, которая прошла здесь перед нами, - это жизнь пустая и бесцельная, все интересы ее концентрировались вокруг танцев, любовных похождений, смены кавалеров и любовниц, выпивок и закусок.

Возможно ли, что из всей этой группы Аня Лыткина обладала наиболее цельным характером? Да, возможно. Мы слышали здесь показания о том, каково было ее чувство к Маркову. Она любила его по-настоящему, страдала от его непостоянства и болезненно переживала мысль о возможности полного разрыва с ним.

Прокурор, ссылаясь на показания матери Ани, стремился доказать, что эта любовь уже прошла, так как однажды Аня сказала матери, что прогнала Маркова. Да, быть может, такой случай и был, но ведь это была только временная ссора, после которой она вновь вернулась к нему и с еще большим чувством и привязанностью. Мать Ани говорила здесь, что ее дочь была жизнерадостной, что она никогда не говорила о самоубийстве. Имеет ли это утверждение матери какое-либо значение? Не всегда взрослые дочери говорят матери правду о своих интимных переживаниях, и, наконец, не всегда жизнерадостность женщины устраняет глубину ее ранимости под влиянием тяжелых психических травм и переживаний.

Так было и в данном случае. Болезненно любя Маркова, Лыткина тяжело переживает самую мысль о возможности разрыва с ним. Вспомните показания Боковой, которая была близка с Аней и Татьяной, а ранее и сама была любовницей Маркова. Еще на предварительном следствии она показала: «Еще до этого Аня на танцах мне сказала, что если Анатолий с ней жить не будет, то и она на свете жить не будет». Вчера в суде Бокова подтвердила эти слова Ани и рассказала еще о другом случае, когда незадолго до трагического конца Аня говорила ей, что она не представляет себе, как сможет жить без Маркова. А ведь в это время на ее пути появилась соперница - Татьяна Кислова, которая настойчиво и решительно стала между нею и Марковым, оспаривая ее права па него. Нам понятны чувства, которые переживала Аня, - боязнь потерять любимо­го человека, жгучее чувство ревности и оскорбленное самолюбие, и эти ее чувства бередила своим беззастенчивым поведением на глазах у нее Татьяна Кислова.

Обычно, когда есть подозрение, что смерть последо­вала от самоубийства, следственные органы интересуются, не высказывал ли самоубийца раньше мысли о самоубийстве. Вы, товарищ прокурор, рисуя Аню Лыткину жизнерадостней и уравновешенной женщиной, в своей речи ни разу не упомянули, что такие высказывания ярко проходят по этому делу. Вы ни словом о них не упомянули, как будто их и не было. А между тем таких высказываний более чем достаточно. О них говорили и на следствии и в суде. Говорила о них и сама Кислова. Напрасно вы предпочитаете умалчивать об этой части ее показаний. Ведь эти показания говорят и о силе чувства Ани к Маркову и о ее переживаниях а связи с этим.

Бокова предупреждала Кислову, что к Маркову приехала его законная жена с ребенком, что она, Бокова, сама была близка с ним и что сейчас он близок с Аней Лыткиной. И все это, как признала в суде сама Кислова, на нее не подействовало. И мы видим, что она настойчиво добивается его чувства, и, встретив Аню у ворот дома, где жил Марков, она ведет с ней откровенный разговор, при котором Аня говорит ей: «Я из-за него стала больная, сама жить не буду и его убью». А несколько позднее, когда они обе направлялись на квартиру к Кисловой, Аня сказала: «Я сегодня буду справлять свадьбу, а завтра меня будут хоронить». Эта фраза Ани во второй ее части оказалась пророческой.

Сопоставим все это и сделаем вывод.

С того момента, когда Лыткина стала сомневаться в искренности отношений к ней Маркова и когда у нее появился страх перед возможностью разрыва, в ее сознании мелькала мысль о самоубийстве, принимая все более отчетливые формы.

Встреча с Кисловой у ворот дома Маркова была для нее роковой. Она столкнулась лицом к лицу с соперницей, наглой и настойчивой, но верила еще в свои силы и в свою власть над Марковым. И когда Татьяна заплакала, Лыткина, по показанию Боковой, сказала ей: «Зря твои слезы, во всем виновата ты, так как ты знала, что я живу с Анатолием, а я как жила, так и буду с ним жить». И тогда Кислова позвала ее к себе на квартиру.

Зачем она позвала Аню к себе? Какой разговор был между ними? Об этом мы ничего не знаем, или, вернее, знаем только со слов Кисловой. Но мы знаем из имеющейся в деле записки Кисловой к Маркову, что она еще до встречи с Аней вызвала его к себе. Она знала, что Марков может прийти к ней в этот же вечер. Следовательно, в план ее действий входило столкнуть их обоих у себя в комнате, сделать так, чтобы Аня была унижена, оскорблена, оттолкнуть ее от Маркова, а может быть, -кто может это знать? - у нее тогда и возник в мыслях дьявольский расчет на то, чтобы слова Ани о похоронах действительно оказались пророческими.

Эта, как мы видели здесь, волевая, настойчивая и коварная девушка могла создать специальные условия для такой реализации.

Вспомним, что еще до того, как была написана записка, которой она вызывает Маркова, Кислова вместе с Боковой устраивает у себя маленький мир; она дает Боковой 50 рублей, и последняя покупает 400 граммов водки, которую эти две молодые девушки здесь же распивают. За выпивкой бывшая и настоящая любовницы Маркова ведут беседу о нем, о его непостоянстве и о его отношениях к Ане Лыткиной.

Во время беседы за выпивкой и закуской происходит странный эпизод, о котором Бокова показала у следователя и несколько подробнее рассказала здесь: Кислова задумчиво взяла со стола этот самый нож и провела его острием по своей руке так, что оставила белую царапину. Бокова спросила ее, что это значит. И Кислова ответила: «Никому нельзя верить». После этого кто-то из них положил нож на стол, кто именно - они обе не помнят.

Но возвратимся к приходу Ани Лыткиной к Кисловой.

Прокурор слепо верит всему, что Кислова находит удобным для себя показывать. Он доверчиво повторяет рассказ Кисловой о том, что инициатива спрятаться в шкаф принадлежала Ане, а не Кисловой и что мысль услышать из шкафа разговор между Татьяной и Марковым также принадлежала Лыткиной. Прокурор верит и тому, что Лыткина будто бы колебалась, куда ей спрятаться, и я вправе в связи с этим спросить Кислову: «А почему шкаф оказался пустым? Почему вы заранее освободила его от вещей?» И я вынужден был бы ответить ей: «Потому что вы заранее подготовили эту провокацию. Вы прекрасно знали о том, что Аня живет с Марковым. Только за час до того она говорила вам, что будет жить с ним и дальше. Только за час до этого она говорила, что любит его и не представляет себе жизни без него. И вы замышляете дьявольский план. Вы уговариваете ее спрятаться в шкафу и оттуда услышать, как близкий ей человек, которого она считает своим мужем, объясняется вам в любви. Вы сами провоцируете этот разговор: вы спрашиваете Маркова, с кем он будет жить - с вами или с Аней. Запертой в шкафу любящей женщине вы устраиваете настоящую пытку.

Получив ответ от Маркова: «Только с тобой, только тебя, ее не люблю», вы требуете: «Так скажи же ей это сам!» - и вы бежите к шкафу и открываете дверцу. Что может быть омерзительнее такого поступка?»

С каким надрывом, с какой душевной травмой выскочила из шкафа Аня Лыткина! В ней уже несколько дней подряд нарастало тревожное настроение. Ее слова о том, что жить без Маркова она не будет, что убьет себя и его, разговор в похоронах - все это свидетельствует об уже ранее начавшемся в ней внутреннем разладе и мыслях о самоубийстве.

Провокация, устроенная Кисловой, была последней каплей, переполнившей чашу переживаний Ани. Слова Маркова, обращенные к ее сопернице, услышанные ею из шкафа, были тяжелым ударом по оскорбленному чувству, непереносимой обидой и разрушением ее надежд. Нараставшая мысль о самоубийстве под страшным впечатлением того, что произошло, претворилась в жизнь.

Для женщины такого типа, для представительницы той среды, которую я уже ранее охарактеризовал, это было психологически понятным выходом из положения. Для Татьяны же это был желанный выход, который она подготовила, идя к своей цели жестокими и гнусными путями.

Лыткина выскочила из шкафа с ножом в руке и страшным голосом крикнула: «Подлец!»-как всегда и везде одинаково показывал Марков. Но и Кислова рассказывала первым людям, спросившим ее в комнате, где еще не остыла покойная, рассказывала врачу скорой помощи Мещериновой, соседу Крашенкову и агенту уголовного розыска Зуеву о том, что Аня зарезалась сама и что нож был раньше на столе.

Так, оно, конечно, и было. И то, что вы, Кислова, будучи привлечены к ответственности и арестованы, стали давать иные показания о том, что видели, как Анатолий и Аня махали руками, как будто дрались, или как в другом месте вы показываете: «их руки были над головами»- это вполне понятно. По существу вы создали обстановку для самоубийства и подсунули ей нож, оставив его на столе перед тем, как она спряталась в шкафу. А может быть, вы ей просто вручили этот нож. И невольно при этом снова хочется спросить вас, почему за два часа до прихода к вам Ани и Маркова вы пробовали лезвие ножа у себя на руке? Вспомните и другое, на чем настаивает Марков, а вы говорите, что не помните, - зачем, как только вошёл к вам Марков, а Аня была уже в шкафу, вы заперли дверь вашей комнаты? Зачем? Невольно напрашивается ответ - вы сделали это потому, что боялись, как бы он не сбежал при появлении Ани. Вы отрезали ему путь к отступлению. И когда он вытащил нож из раны на груди Ани, вы стали отбирать у него этот нож, вы пытались симулировать покушение на самоубийство. Так именно понял вас Марков и, не дав вам ножа, он швырнул его в раскрытую форточку. Это было естественным и понятным движением с его стороны.

Прокурор здесь придавал большое значение вопросу: через десять-пятнадцать или больше минут Марков вызвал скорую помощь. Я не совсем понимаю, почему так много внимания уделялось этому моменту. Марков вел себя именно так, как ведет себя потрясенный ужасом, не повинный в убийстве человек. Увидев, что Аня упала, он, выхватив нож, на котором были следы крови и хлеба, бросается к ней, поднимает платье, ищет рану, а затем, выбежав в коридор, кричит: «Где телефон, там зарезались, я во всем виноват!». Это крик не убийцы, а человека, который на минуту почувствовал всю свою моральную ответственность за то, что произошло, всю пустоту и неприглядность своей жизни, своих поступков. Он понял в эти минуты, что также был виноват в гибели девушки, которая его любила, и, может быть, этот крик был одновременно естественным порывом собственного морального осуждения, сознания своей вины перед покойной и перед советским коллективом. И если это так, то этот крик: «Я во всем виноват!» - говорит о том, что в душе Маркова еще сохранились светлые движения сердца, что не все еще потеряно для него.

Прокурор спросил: а почему Марков вслед за этим дома переоделся? И каждый другой на его месте переоделся бы. Для него, как и для каждого на его месте, было ясно, что, если он находился в комнате, где обнаружен труп женщины со смертельной раной в груди, ему не избежать задержания и расследования.

Марков от первого допроса у следователя и до конца судебного следствия рассказывал все одинаково, без изменений и без провалов памяти. Он рассказал правду о том, что Аня выскочила из шкафа с ножом в руке и зарезалась на глазах у него и Кисловой. А Кислова сказала правду лишь тем, кто первым вошел в ее комнату, когда она лежала возле мертвой Лыткиной. А дальше она лгала, хитрила, изворачивалась. Она утверждала, что не видела, у кого был нож, но видела, как Марков и Аня махали руками, как будто боролись. И здесь на помощь правосудию приходят эксперты, установившие, что рана Лыткиной могла быть нанесена как посторонней рукой, так и ее собственной. В то же время экспертиза констатирует, что нигде на теле покойной не обнаружено никаких признаков борьбы, что было бы вполне естественно, если бы между нею и Марковым происходило то, что описывает Кислова.

Речь прокурора целиком основана на противоречивых показаниях Кисловой, а дальше следуют умозаключения, выводы и предположения при таком уликовом материале вы требуете осуждения Маркова за убийство, якобы совершенное им три года назад, после того как дело было прекращено и ничего нового дополнительным расследованием против Маркова не добыто! Вы взывали к суровому наказанию и закончили свою речь упоминанием о нашей прекрасной столице, о нашей светлой жизни и радостном майском дне.

Да, вы правы, товарищ прокурор. Мы живем в эпоху, когда в нашей стране радостно жить. Мы живем не только настоящим, но и верой в еще более радостное будущее. Ярко светит над нами наше солнце. Не надо же омрачать этот солнечный день и нашу совесть требованием несправедливого приговора.

Я прошу об оправдании Маркова.

К сожалению, в суде трудно понять, кто выиграет, а кто проиграет. Поэтому древние ведуны создали обереги и специальный заговор, чтобы выиграть дело в суде. На самом деле их довольно много создано для того, чтобы дело приняло нужный оборот, и в этой статье можно узнать, как это правильно делать.

В этом деле важную роль играет удача и очень важно воспользоваться правильными силами, чтобы они стали на вашу сторону и помогли защититься от несправедливости. Ключевую роль тут имеет виновность или ее отсутствие у обвиняемого человека. Если перед высшими силами человек не несет никакой вины и обвинение несправедливо, самое время искать защиту у белой магии или у его ангела-хранителя. Но если он виновен в том, за что его обвиняют, необходимо совершать обряды заговора перед символами черной магии. Но в любом случае стоит подготовиться к обряду и сделать следующие действия:

1. Умыться, вымыть руки, а лучше и все тело. Но голову перед ритуалом мыть не стоит, так как именно она поможет грамотно выстроить свою речь. Тогда доклад будет ясным и простым для собственной защиты.
2. Приступать к магическому действию с чистыми мыслями, без злобы, даже если обвинение против человека несправедливо. Это позволит высшим силам сжалиться над обвиняемым и подарить ему удачу в нелегком деле. Если он будет злиться на обидчиков, пусть даже и по справедливости, то добрые магические силы могут отвернуться от него и принести разочарование, а также не подсказать защитнику должных слов.
3. Не стричь волосы, особенно на убывающей луне, а также в течение всего лунного цикла, который падает на судебный процесс. Это действие уменьшает жизненные силы, а также будет способствовать проигрышу в деле.

Ритуалы в судный день

Различают магические обряды в зависимости от условий проведения и необходимых средств для их осуществления.

Защита у белых сил

Для того чтобы провести правильно магический обряд заговора необходимо купить узкую и длинную церковную свечу и ножницы. Свечу лучше купить вечером на воскресенье или субботу. Зажечь ее и ножницами во время чтения специальных слов убирать огонь со свечи, пока она не погаснет. В это время читается заговор:

«Пусть (имя) идет на суд, где будут начальники злоречивые говорить злые речи и клевету. Как пламя свечи, так и злоба пусть будет гаснуть, так рты отсохнут у тех, кто говорит злые слова».

Затем необходимо потушить свечу и взять ее с собой в зал суда, как талисман. Считается, что после этого заговора речи обвиняющих будут нескладными и им будет трудно говорить дурное против подсудного. Этот обряд можно делать тогда, когда человек отправляется на процесс, а также в случае, если он действительно виноват пред законом. Это позволит ввести в замешательство недоброжелателей и добиться или отмены, или значительного смягчения приговора.

Сильный оберег от злого слова и клеветы

Обряд проводится не только предварительно судебного процесса, но и тогда, когда вы направляетесь к недоброжелательным людям, которые будут вас судить‑рядить. Для этого необходимо прочесть церковные молитвы Богородице и Отче наш, а потом написать на бумаге следующие слова заговора:

«Как Покров Пресвятой Богородицы никому не под силу взять, так и пусть он оберегает (ваше имя) от злоречивых людей, клеветы и всякого зла. Спаси и сохрани, аминь».

После этого листок со словами необходимо положить в белье, близко к сердцу, и спокойно отправляться в зал на процесс обсуждения или к людям, которые к человеку настроены недоброжелательно. Тогда стрелы злых сил не коснутся, но идти в зал обсуждения стоит с чистой совестью, так как добрые духи не будут покровительствовать тем, кто совершил преступление, особенно тяжкое, такое, как грабеж, убийство и изнасилование.

Заговор на Таро

Его можно делать и тогда, когда вы совершили противозаконные действия и хотите избежать наказания. Для этого понадобится трава и корень любистока, и карта Таро Суд, только не Страшный суд, на картинке которого появляются мертвые, воскресающие под трубу Архангела Михаила, а обычный процесс с чашей весов. Но такой обряд заговора больше подходит для гражданских вопросов, чем для уголовных.

Вот что стоит сделать перед тем, как отправиться в зал обсуждения вины. Необходимо сварить отвар любистока и вылить его в ванную. Затем искупаться в ней и пожелать себе удачи в ответственном процессе. После того как человек вымылся, не обтираясь полотенцем, зажечь черную свечу и произнести следующие слова заговора:

«Пусть весы правосудия дрогнут и склонят судью на мою сторону».

Затем необходимо положить аркан Таро под подушку и идти спать. Стоит обратить внимание на сны, которые придут непосредственно перед процессом - они подскажут не только, как выстроить речь и что ожидает в зале, но и к чему стоит быть готовым. Иногда сновидцы видят во сне полную картину судилища и результат дела. Утром положить карту в сумку и отправляться в зал заседаний. Дело обещает быть выигрышным, особенно если человек невиновен и то, в чем его обвиняют, не имеет к нему никакого отношения.

Запрет с помощью магии говорить слово Виновен или Осужден

Для этого, входя в зал, нужно дотронуться до двери и сказать следующую фразу заговора:

«Как двери эти молчат, слов не говорят, так и пусть слово Виновен (осужден) не будет произнесено в этом зале».

Считается, что после этого заклинания, судья не сможет вынести обвинительный приговор, особенно если человек невиновен в том, в чем его обвиняют.

Узелки против обвинения

Обряд можно делать не только в качестве заговора на суд, но и против обвинения и обычной людской клеветы. Для этого нужно взять веревку, очень тонкую или шнурок от ботинок, и завязывать на нем узлы с такими словами заговора:

«Как на веревке узлы, так и пусть злые языки замолчат и не будут обвинять в клевете меня (имя)».

Мысленно пожелать добра всем своим обидчикам и теперь можно идти на суд или в общество, где человека осуждают, особенно в компанию сплетников и злых языков. Этот же магический обряд заговора можно делать и против злоречивых родственников, которые говорят о человеке плохое или любят сплетничать и перемывать кости.

Можно сделать даже специальный пояс для того, чтобы злые языки и клевета не нанесли вреда доброму имени и не навредили человеку, а можно его делать и в день перед тем, как отправиться на процесс.

Ритуал заговора с узелками

Его делают за день до судебного процесса. Для этого понадобятся:

• тонкий пояс или ленточка черного или белого цвета;
• свеча красная;
• произношение специального заговора, которое нужно заранее выучить и произносить наизусть перед выходом из дому.

Для этого нужно знать точное количество тех, кто будет там находиться и будет обвинять в преступлении, а затем завязывать узлы и говорить следующие фразы заговора:

«Как моя лента узлом завязывается, так пусть злые языки замолчат, и не будут обвинять (ваше имя) в (название преступления). Да будет так».

После этого провести пламенем свечи по материалу так, чтобы пояс не загорелся, мысленно желая добра своим обидчикам и всем, кто обвиняет. Затем надеть пояс и отправляться на процесс. После этого ритуала человек может быть помилован или его обвинителям будет трудно говорить злые слова в его адрес.

Этот ритуал заговора действует не только тогда, когда против человека выдвинуто ложное обвинение, но и в случаях его реальной виновности в том, в чем его обвиняют. В этом случае нужно обратить внимание на следующие слова:

«Моя вина смыта и я невиновен, Бог мне судья».

После этого нужно стать под душ и обмыться или просто вымыть лицо и руки. Тогда заговор подействует, и приговор не будет озвучен в зале обсуждения или суд вообще не состоится и обвиняемый будет помилован.

Ритуалы и сновидения - знаки судьбы

После выполнения всех ритуалов, нужно обратить внимание на сны, которые приходят в ночь на судный день. Они дадут подсказки и скрытые послания для того, чтобы знать, что может ожидать человека и вовремя предотвратить беду. Если заговор на удачу в суде был произнесен ночью или поздним вечером, то сон является продолжением ритуала.

Благоприятными считаются сны с подметанием пола, если перед обвиняемым распускаются цветы и видятся приятные символы, обещающие радость. Но не стоит приступать к трактованию этого сна, пока приговор не вынесен, иначе ждет разочарование или подсудимый скажет не те слова, окрыленный радужными надеждами.

Если приснились кошмары или неблагоприятные сны, то нужно прочитать заговор, не вставая с постели:

«Куда ночь, туда и сон. Ночь пусть проходит и не возвращается, а сон плохой не сбывается».

После нужно умыться и идти в суд. Возможно, что этим удастся избежать опасности и ложного обвинения.